Говоря о крови, авторы придерживаются сугубо материалистического взгляда на это эзотерическое понятие, они рассуждают о ней с позиций теории наследственности образца XIX века, упуская при этом важнейший момент: миф крови имеет несколько аспектов, и биологический – самый грубый из них, в нём не осталось практически ничего эзотерического в нынешние времена. Кровь определяет расу, или «род», как предпочитают писать авторы, но эта раса, как и кровь, имеет несколько градаций, или «степеней». Именно низшая степень, соответствующая телесному человеку, является предметом рассмотрения в книге де Дананна, несмотря на заявленную эзотеричность. Однако формообразующим принципом, корнем человека как индивидуума, согласно традиционной концепции, может быть лишь высший и подлинно эзотерический аспект его расовой принадлежности и кровного родства – духовная раса.

В такой перспективе люди, которых Александр де Дананн заклеймил как представителей «контринициатических родов», принадлежат солярной расе, они суть одной крови с теми, кто для авторов книги служит непререкаемым авторитетом и носителем сакрального знания, включая основателя исповедуемой ими религии. В целом, «речь идёт не о людях, считающих себя богами, но о натурах, которые естественным образом хранят незамутнённую память истоков и, благодаря предрасположенности души и тела, кои не парализуют это воспоминание, ощущают себя не принадлежащими собственно земной расе и сознают, что являются людьми лишь вследствие обстоятельств, или по причине ″невежества″, или поскольку ″спят″. Термины древнего индоарийского учения vîdya и avîdya, кои соответственно означают ″знание″ (высшего Я) и ″невежество″ (что ведёт к идентификации с формами или модусами существования в обусловленном мире) следует понимать именно в этом контексте: они соответствуют различным состояниям человека и различным духовным расам…»[299]

Те из нас, кто хранит эту память крови и осознаёт свою принадлежность к роду, не нуждается в профанном «изучении эзотерики», поскольку свободно черпает из сокровищницы традиции, коей следует, и не может изменить этой традиции на основании откровений людей, чьё понимание эзотерических вопросов ограничено в силу их расовой принадлежности. Никакие причитания и частое употребление слов вроде «греховно», «опасно» и «ужасно» не могут изменить того факта, что реальность, описываемая авторами, представляет собой грубый скетч интерьера комнаты, которую пытаются рассмотреть сквозь плотно задёрнутые шторы.

И всё же, надо признать, что книги, подобные рассматриваемой, весьма полезны, поскольку могут играть роль инициатических испытаний, практически полностью вышедших из употребления в период «общедоступности эзотерического знания» и посвящений по интернету. Всякий читатель, коему суждено оставаться «добрым католиком», задумается и предпочтёт держаться подальше от «контринициатических родов» и связанного с ними знания, в то время как те, кто способен рассмотреть истинную подоплёку дела и мотивы взывающих к нашим душам демократов от эзотеризма, отчётливей поймут, насколько далеко зашёл прогресс и насколько глубоко проникла чернота в сердце нашей Материи.

Рассуждая о кости луц,[300] авторы приводят цитату из Жерара Гейма, в которой тот касается работы Василия Валентина Ein kurtz summarischer Tractat (1599), известной как 12 Ключей Философии и публикуемой начиная с 1602 года в сопровождении серии гравюр: ««Тело без костей», очевидно, и является телом бессмертия, в коем кости преобразованы в субтильные элементы. В произведении Василия Валентина четвёртая гравюра показывает скелет, стоящий на саркофаге. Это изображение алхимического тела (тела бессмертия), кости которого были «сублимированы»». Если оставить без внимания рассуждения о теле бессмертия и обратиться к упомянутой гравюре, вооружившись знанием древней традиции, не составит труда заметить, что речь идёт о герметической смерти, или операции Разделения. Стоящий вертикально скелет указывает не столько на «сублимацию костей», сколько на готовность к возрождению, каковое вскоре наступит под воздействием природного огня, или огня духа, символизируемого свечой. Сухой пень в правом углу гравюры указывает на соответствующее данному этапу состояние Материи. Если «чёрное чернее чёрного» достигнуто, этому дереву суждено возродиться: его будущий зелёный образ виден вдали, и дорога лежит мимо колокольни, на крыше которой поселился павлин. А дальше, за утёсами, где небо светлеет и сливается с искрящимся морским горизонтом, нас ждут белоснежные пики albedo.

Автор представленной ниже короткой статьи (если не сказать реплики) – один из немногих посвящённых в историю оккультных течений последних двух веков, хранитель и продолжатель подлинной западноевропейской эзотерической традиции, не связанной с авраамическими учениями и не прерывавшейся на протяжении тысячелетий. Он был живым представителем того явления, которое Рене Генон в течение многих лет считал несуществующим и всё же, незадолго до смерти, признал его реальность в отношении именно той организации, к коей принадлежал автор представляемого текста.[301] Дон Леоне Каэтани, шестой принц Теано, пятнадцатый герцог Сермонеты, одиннадцатый маркиз Чистерны, правитель Бассиано, Нинфы, Нормы и Сан-Донато, дворянин Римский и Веллетрийский, неаполитанский патриций и испанский гранд, родился 12 сентября 1869 года в Риме, в семье, корни каковой уходят в далёкое прошлое Римской империи. В христианский период она дала Ватикану двух Пап: Геласия II (в миру Джованни Каэтани) и Бонифация VIII (в миру Бенедетто Каэтани); в XX веке родственники дона Леоне занимали самые высокие дипломатические посты (его родной брат Джелазио был послом Италии в США, а двоюродный брат сэр Рональд Линдсей – послом Великобритании в США). Сферой интересов самого дона Леоне стал Восток, его культура и духовная традиция. Им написан фундаментальный труд по истории ислама в 10 томах (Annali dell'islam, 1904-1926), множество статей и исследований; коллекцию редчайших восточных манускриптов, собранную семьёй Каэтани, дон Леоне завещал учебным заведениям и музеям Италии.

Такова «внешняя» биография этого человека, покинувшего родину в годы фашизма, плебейство которого он не мог выносить, и умершего в далёком Ванкувере 25 декабря 1935 года. Однако история мага Оттавиано, подлинной личности принца, неразрывно связана с Египетским Орденом Осириса (Ordine Egizio Osirideo, или Gr.'. Or.'. Os.'. Eg.'.), Великим Магистром коего он был, и каковую организацию Чиро Формизано, Юлиус Эвола, Эрколе Квадрелли, члены магического круга Ур и Крур, а также другие люди, хотя бы немного знакомые с ней, именовали – и именуют – просто «Орден». Его корни уходят в древний Египет и Халдею; конечно, сама эта фраза, которую мы, признаюсь, приводим с ухмылкой, настолько навязла в зубах потребителей всякой оккультной бульварщины, что автор, не претендующий на связи с упомянутой традицией, может уже только по одной этой причине считаться большим оригиналом. Однако, быть может, в данном случае оно и к лучшему – ведь надёжнее всего спрятать золотую монету в куче фальшивых… Итак, вернёмся к истории. Так называемая неаполитанская магическая школа хранит свою традицию на протяжении десятков веков, поддерживая при этом отношения с другими нехристианскими инициатическими организациями Италии, пифагорейскими школами и герметическими колледжами.[302] В XVIII веке данная традиция получила организационный толчок благодаря усилиям принца Раймондо ди Сангро ди Сан-Северо и графа Калиостро. В последней четверти XIX – начале XX вв. ведущую роль в Ордене, без сомнения, играли Каэтани и Паскуале де Сервис. Благодаря счастливому совпадению де Сервис жил в Портичи, в одном из домов, принадлежавших Гаэтане Аргано, матери Чиро Формизано. В 1887 году, вскоре после своей свадьбы, Чиро переехал в этот дом. Так состоялось знакомство де Сервиса и Формизано, способности коего не замедлили себя проявить; вскоре он был представлен принцу Каэтани и стал членом Gr.'. Or.'. Os.'. Eg.'.